Гораций тоже писал во времена войны и политических потрясений. Когда он сочинял свои Сатиры в 30-х годах до нашей эры, Рим почти столетие страдал от гражданских беспорядков, которые регулярно перерастали в открытую гражданскую войну, и финальная схватка между Октавианом (будущим императором Августом) и Марком Антонием была уже не за горами. Сам Гораций сражался на «не той стороне» в битве при Филиппах в 42 году до нашей эры, в армии убийц Юлия Цезаря, Брута и Кассия, против окончательных победителей, Октавиана и Антония. Взятый в круг союзника Октавиана и неофициального министра культуры Мецената, Гораций восстановил свой статус и финансы. Именно в этот момент Гораций написал первую книгу Сатир . Эти поэмы полны глубоких человеческих прозрений и бурного, часто грязного юмора, как можно увидеть в новом живом переводе Джона Дэви, но в них есть одна большая странность. Гораций выбрал сатиру, жанр поэта 2-го века до н. э. Луцилия, прославившегося прежде всего своей бесстрашной свободой слова, и он решил написать ее в период, вероятно, величайшего военного и политического потрясения, которое когда-либо переживал Рим, но он «не упоминает войну».
Он не только не упоминает об этом, он делает все возможное, чтобы не упоминать об этом. Данные телеграммы Снова и снова появляются возможности заняться важными политическими событиями в Риме и вокруг его средиземноморской империи, но Гораций постоянно отказывается. Сатира 1.7 полностью посвящена времени Брута на посту губернатора провинции Азия, но в ней нет упоминания о Филиппах. Вместо этого Гораций сосредотачивается на споре между двумя несуществующими существами, полном свободной, даже оскорбительной речи, но все по мелким личным вопросам. Убийство Брутом Цезаря наконец упоминается, но почти извиняющимся образом в мучительном каламбуре. В Сатире 1.5 Гораций сопровождает Мецената в его путешествии на изменившую мир конференцию Октавиана и Антония в Брундизии, но он тщательно описывает все, кроме политики: лодочники поют любовные песни, местные жители спорят (снова!), чрезмерно ревностный хозяин, но всякий раз, когда он рискует проговориться о чем-то важном, его конъюнктивит означает, что он не может этого увидеть, или его благоразумие побуждает его пропустить это. Вся поэма заключена в мокром сне Горация, когда местная шлюха его подводит: сплошное ожидание и никаких денежных выстрелов.